Особняк стоял на красивой лужайке, на юго-западе, в пятнадцати минутах езды от пригорода столицы. Четыре этажа, просторная мансарда. Тенистый дворик, многочисленные каменные домики на территории. Все обнесено кованым забором, опирающимся на каменный фундамент. Мощённые камнем дорожки, цветники и беседки. Дикое смешение стилей Средиземноморья, классики и романтизма. Как и положено всякому уважающему себя американскому миллионеру и крёстному отцу серьёзной «семьи».

Дон Лучано принимал гостей во внутреннем дворике, растянувшись в кресле и потягивая что-то из высокого бокала. Партнёры постояли скромно несколько минут, и когда Дон решил, что почтения этим стоянием выказано достаточно, он обратил взор на них.

– О! Дон Мигель! Какими судьбами? Что принесло вас в мою жалкую, – он театральным жестом указал на все великолепие, окружающее его, – хижину?

– Дон Лучано, мы приехали не только засвидетельствовать своё почтение. Нас привели к вам некоторые дела, дон Лучано.

– Давай чуть позже о делах. Садитесь. Как семья, дон Мигель?

– Посмею напомнить вам, что я холост, дон Лучано.

– Ладно, давай говори, что там у тебя. – Господину Фиоре уже начала надоедать эта парочка.

– В городе, неизвестно откуда, появилась новая бригада. Немцы. И хотят взять какой-то банк.

– Мне-то что с того? – равнодушно обронил Дон, но глаза его хищно блеснули.

– Крутых из себя строят, а кто такие, и не поймёшь сразу.

– Они что, взяли тебя за кокосы? – тучный дон Лучано, хихикнув, отдал дань своей остроте.

– Не так, чтобы очень…

– Чем ты им насолил, дон Мигель, сознавайся. Знаю я тебя. Денег занял?

– Обещал помочь с оружием.

– О! Уважаю! Дон Мигель теперь у нас оружейник. – Дон уже не мог себя сдержать, хохотал в глаза.

– Да подвернулся один тёмный, обещал порешить вопрос, я и ввязался, так этот немец меня на счётчик поставил. И, по-моему, сам он никому не платит. Дикий.

А вот это и было тем, что хотел услышать Дон от никчёмного негра. Дикий грабитель банков – мечта всякого мафиози. И дон Лучано, сразу же оценив обстановку, а таких ситуаций на его долгом веку было уже ох как немало, принял решение.

– Счётчик говоришь? А ты ему сказал, кто в этом городе может ставить лопухов на счётчик?

– Я попытался сказать…

– Но он не стал слушать? Правильно?

– Да, дон Лучано.

– И сколько он тебе считает?

– Пять сотен в день…

– Пять сотен! – От искреннего возмущения у Дона перехватило дыхание. – Пять сотен! Даже я столько не считаю!

– Вот я и пришёл высказать вам своё почтение.

– Денег не платить, этого немца ко мне.

– Он сегодня вечером опять придёт ко мне в офис.

– Не смеши меня, офис! Вот у меня – офис! А у тебя – так, бюро для неудачников. Я отправлю к тебе дона Витторио, пусть посидит с тобой. Бьют, что ли, тебя немцы? Чего ты так испугался?

– Дон Лучано, я вам благодарен за помощь, только хотелось бы знать, во что она мне обойдётся?

– Дон Мигель, я вижу, у тебя есть своя крыша, – Дон кивнул в направлении мистера Джексона, – поэтому я не буду предлагать тебе свои услуги в дальнейшем. Три штуки зелени, и весь навар с немца – мне.

– Вы так великодушны, дон Лучано, но только позвольте спросить, эта проблема с немцами будет улажена навсегда?

– Иди отсюда, прохиндей, оскорбляешь честного бизнесмена. Сказал же, что все улажу, значит, улажу!

К новой встрече мистер Джонсон приготовился как положено. Синий в полоску костюм оттеняла белоснежная рубашка. В глубоком кресле возле стола Джонсона сидел сухощавый страшный итальянец, дон Витторио. Рядом притулился Джексон. А в «Форде» на улице потели два сподвижника дона Витторио в борьбе за дензнаки.

Шварц вошёл без стука, открыв пинком дверь.

– Один вопрос, индейцы. Оружие или деньги?

– Тут, понимаешь, мистер Шварц, такое дело…

– Оружия, я понял, нет. Где мои деньги?

– Мистер Шварц, это дон Витторио… – Удар в переносицу опрокинул мистера Джонсона вместе с креслом на спину.

Мистер Джексон, как пошедший в атаку носорог, рванулся на Шварца, но тот, поймав его за выброшенную вперёд руку и провернувшись на отставленной назад ноге, закрутил его, швырнул наземь. Гроза окрестных кварталов с жутким грохотом рухнул на пол, а Алекс, подхватив за спинку один из стульев, хрястнул им Джексона по спине. Тот затих, посчитав за благо выйти пока из игры. Шварц тотчас же повернулся к дону Витторио, но тот только похлопал в ладоши.

– Браво, мистер. Давно не видел ничего подобного. Наши олухи только из кольтов палить могут. А здесь – стиль!

В это время Джонсон вылез из-под стола, и Шварц, недобро ухмыляясь, двинулся к нему.

– Мистер, как вас там… – дон Витторио попробовал обратить внимание Шварца на себя.

– Тебе ещё чего?

– Дело вот в чем. Мистер Джонсон находится под покровительством дона Лучано, поэтому очень неправильно бить его по лицу. Этим вы выказываете неуважение дону Лучано.

– Что ещё за дон Лучано? И с какого перепуга я должен выказывать уважение сему почтённому дону? Я уже двенадцать лет сам выбираю, кому мне оказывать уважение, а кому нет! Что-то я не видел подарков от уважаемого дона Лучано. – Шварц, опустив руки в карманы длиннополого пиджака, встал напротив итальянца.

– Так ведь как вас найти для вручения подарков, когда вы прячетесь по всему Вашингтону. Вот дон Лучано и отправил меня, чтобы пригласить вас, дон Шварц, к себе в гости.

– Отчего ж не поехать? Только этих хорьков с собой я брать не хочу.

– И Дону они без надобности…

Два «дипломата» вышли из офиса мистера Джонсона, брезгливо переступив через так и не очухавшегося мистера Джексона, спустились по широкой мраморной лестнице доходного дома во внутренний двор. В «Форде», ожидающем их, бойцы из бригады Витторио потели не только от июньской жары, но и оттого, что к затылку каждого из них было приставлено по револьверу.

– Дон Лучано пригласил нас в гости! – громко сказал Шварц ребятам, держащим итальянцев на прицеле. – Выказываем уважение почтённому дону!

Парни сразу убрали оружие и, громко выражая радость, стали похлопывать боевиков по спинам и шеям.

Поехали к Дону каждый на своём авто. Дон Витторио со своими бойцами – на «Форде», а Шварц с парнями – на «Хорьхе» 1952 года выпуска.

После встречи со Шварцем дон Лучано ещё долго костерил дона Витторио. И было за что! Обхитрил молодой тевтон старого патриция, обвёл, как лиса – глупого медведя. Дон не знал об оскорблении, которое нанёс немец Семье, поставив под стволы её членов. Не знал он и того, что Витторио не в курсе места базирования заезжих «гастролёров», не было в особняке и боевиков, способных скрутить наглецов. Поэтому-то и лоханулся дон Лучано. Не взял за загривок наглого немчика, упустил. И теперь не знает даже, где искать его. Хорошо хоть, что тот проговорился, какой банк брать он точно не будет, да долю пообещал, якобы выказывая искреннее уважение. А когда разговор зашёл про негров-«оружейников», искренне рассмеялся.

– Какой счётчик, дон Лучано! Да нужны мне эти буффоны сто лет. У меня оружия, как у дурака – игрушек. Я знаю, что о моем приезде уже прознали местные копы, вот мне и нужно было, чтобы эти сучки слили информацию в полицию, какая мною для неё подготовлена. Я же не собираюсь грабить тот банк, который они будут особо охранять. Пусть все силы бросят на охрану банка Грассмана, а у меня припасён сюрприз совсем для другой конторы.

И ещё Шварц проговорился о составе своей команды. Хотя в ограблении планируется участие всего четырех человек, их выход из города будут обеспечивать около двадцати. А транзит в Луизиану, где у них постоянное место жительства, – ещё десяток. Так что не простые это «гастролёры», ой не простые.

Через два дня стало известно, что немцы взяли банк. И именно банк Грассмана. Дон Лучано орал на своих сподвижников, но толку от этого уже было маловато. Больше всего угнетала сумма, которую умыкнули немцы. Двенадцать миллионов полновесных американских долларов. Целый фургон, набитый деньгами и ценными бумагами. Понятно теперь стало, к чему такие силы были привлечены для транзита.